Дети войны: «Очередь за хлебом занимали с ночи. Я, хоть и маленькая, тоже стояла в ней»

Продолжаем публиковать воспоминания детей вой­ны.

У калужанки Лидии КРАСОТИНОЙ от отца осталась только одна крошечная фотография. Он погиб в начале Великой Отечественной вой­ны.

— Папа участвовал в Финской вой­не, затем его отправили на Халхин-­Гол (вооружённый конфликт между СССР и Японией на территории Монголии. — Прим. автора), в 1941 году он снова оказался на фронте. Мне тогда было всего два года, — рассказывает Лидия Афанасьевна. — Сначала пришло сообщение, что он пропал без вести. Отец был директором Стекольного завода, мы жили на квартире, которая принадлежала предприятию, на улице Никитина, напротив Хлюстинской больницы. Недавно ученица школы № 20 делала материал о Стекольном заводе, собирала воспоминания о его директоре — моём отце. Отца Афанасия ГАПОНОВА прозвали Гапоном. Он был строгим, но справедливым. Из деревни рабочих возил, строил для них бараки. Следил за чистотой, утром проходил по баракам — иногда хозяйки возвращались в свои комнаты и видели, что там чего-­то не хватает. «Ну, это Гапон прошёл!» — говорили они. Он мог и ведро с очистками на кровать вывалить, если видел беспорядок. А какие праздники устраивал, танцоров заказывал, угощение!

Солдаты подкармливали

О вой­не Лидия Афанасьевна знает только со слов своих близких.

— Единственное, что хорошо помню, как на дорогу между больницей и нашим домом упала бомба. Две квартиры волной снесло. Наша и соседская — они были с другого краю — уцелели.

В больнице разместился госпиталь, наверное, солдаты там после вой­ны долечивались. Я дружила с мальчишками (девочек моего возраста в округе не было), и ребята меня засылали за едой к раненым. Мальчишки всегда стояли в стороне, а меня солдаты даже за стол сажали. Вообще, мы часто ходили к ним и просили денежку, но они давали в основном сахар.

У больницы был морг. Очень часто туда приезжали пленные немцы за покойниками. В Калуге пленных было много, они строили дома. И когда мы, ребятня, стояли, они нам показывали фотографии своих детей, своих семей. Выглядели они уныло. Нам их становилось жалко.

На перекрёстке Максима Горького и Никитина была воинская часть, а рядом с ней стоял частный дом, в котором жили мои друзья. Рядом с домом — пруд. Ребята набирали патроны в воинской части и в каске через пруд переплавляли с одного берега на другой. И вот как-то решили достать из них порох, стали бить камнем по патрону. Он взорвался. Одному обожгло всё лицо, а второму оторвало пальцы на руке. Ребят положили в хирургическое отделение. Вечерами мы ходили к ним под окна, и они нас подкармливали — бросали хлеб.

Чуть не задавили

— В 8 лет я пошла в первый класс школы на перекрёстке улиц Дзержинского и Луначарского. Она была семилетняя. В буфете продавались булочки, а мы не могли их купить — денег-­то нет. Однажды наша классная руководительница сказала: «Дети, приносите по 15 копеек каждый день, и вам будут давать по чайной ложке песка». Вот так нам стали давать пакетики с сахаром. При этом у нас учились и непростые дети, они жили в доме на Ленина, наверное, у них были какие-­то высокопоставленные родители. Они приносили печенье с маслом. Представляете, какими голодными глазами мы на них смотрели!

Очередь за хлебом занимали с ночи. Покупали его в магазине № 10. Я была ещё совсем мала, в школу не ходила. Но уже стояла в этой очереди. Как-то толпа ринулась внутрь, и меня придавили к прилавку. Продавцам пришлось меня вытаскивать.

Однажды в очереди я стояла так долго, что женщина, занявшая за мной, выщипала на моей шапке мех. И поэтому я точно знала, где у шапки перед, а где зад.

Круглые сироты

— У мамы было больное сердце, в 37 лет её не стало. Мы остались втроём: 18-летний старший сводный брат, 12-летний средний и я, 9-летняя. Брат не отдал нас в детдом, сам стал воспитывать. Он много работал, мы получали пенсию, но очень маленькую.

Вскоре у Стекольного завода появился новый директор, и нас попросили освободить для него квартиру. Мы переселились в разбитую часть дома. В ней не было капитальной стены. Летом дыру завешивали простынями. Позже жене моего брата удалось добиться, чтобы нам всё-таки сделали стену.

Старший брат был редким человеком — таких теперь уже нет. Он меня вырастил, до того, как замуж вышла, помогал, высылал деньги. Я закончила юридический факультет. Дослужилась до подполковника милиции. Но мне часто его не хватало.